Пиппи Длинныйчулок 1-3 - Страница 48

– Ну и забавная эта подлая игра! – сказал довольный капитан Длинныйчулок, когда его освободили. – А что же мы теперь придумаем?

– Бывало, – сказал Фридольф, – вы, капитан, состязались с Пиппи, кто из вас сильнее. Занятно было смотреть.

– Неплохая идея, – согласился капитан, – но худо то, что моя дочь становится сильнее меня.

– Пиппи, – шепнул Томми, стоявший рядом с ней, – я ужас как боялся, что ты залезешь в наш тайник на дубе, когда играла в «Делай как Джон». Ведь я не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал про него. Даже если мы туда больше никогда не полезем.

– Нет, это только наша тайна, – ответила Пиппи.

Ее папа схватил железный лом и согнул его, как будто это был воск. Пиппи взяла другой железный лом и сделала то же самое.

– Нет уж, – сказала она, – такими пустяками я забавлялась, когда еще лежала в люльке. Просто от нечего делать.

Тогда капитан Длинныйчулок снял дверь с петель. Он велел Фридольфу и еще шести матросам встать на дверь, потом поднял ее высоко над головой и пронес вокруг лужайки десять раз.

Стало совсем темно, Пиппи зажгла факелы, которые бросали таинственный отблеск на зеленую листву.

– Ты закончил? – спросила она папу после десятого круга.

– Да, – сказал папа.

Тогда Пиппи поставила лошадь на кухонную дверь, на лошадь сели Фридольф и еще два матроса. Все четверо взяли на руки по два ребенка. Фридольф держал Томми и Аннику. Пиппи подняла дверь и пронесла ее двадцать пять раз вокруг сада. При свете факелов это было ужасно красивое зрелище.

– В самом деле, малышка, ты сильнее меня, – признался капитан Длинныйчулок.

После этого все они расселись на траве. Фридольф играл на гармошке, а моряки пели самые замечательные морские песни. Дети танцевали под музыку, Пиппи взяла в руки факелы и сплясала невиданно дикий танец.

Праздник закончился фейерверком. Пиппи запускала ракеты и шары, и все небо заискрилось и затрещало. Анника сидела на веранде и смотрела. Все это было так красиво, так замечательно. Роз она не видела, но вдыхала их аромат. Как все было бы здорово, если бы... Казалось, чья-то холодная рука сжала ее сердце. Что будет завтра? И что они теперь будут делать все каникулы? И вообще всегда? На Вилле Вверхтормашками больше не будет Пиппи. Не будет и господина Нильссона, и лошадь не будет стоять на веранде. Не будет больше ни катанья верхом, ни загородных прогулок с Пиппи, ни веселых вечеров на Вилле Вверхтормашками, ни дерева, на котором растет лимонад. Ну, дерево, конечно, останется, но Анника сильно подозревала, что, когда Пиппи уедет, лимонад перестанет расти. Что она и Томми будут делать завтра? Играть в крокет? Анника вздохнула.

Праздник окончился. Дети поблагодарили хозяев и попрощались. Капитан Длинныйчулок отправился со своими матросами на «Попрыгунью» и хотел, чтобы Пиппи пошла с ними. Но Пиппи решила еще одну ночь проспать на Вилле Вверхтормашками.

– Запомни, завтра в десять утра мы поднимаем якорь! – крикнул он, уходя.

Да, итак, остались только Томми с Анникой. Они сидели в темноте на лестнице веранды и молчали.

– Вы все равно можете приходить сюда играть, – сказала под конец Пиппи. – Я повешу ключ на гвоздик у дверей. Можете брать все, что есть в ящиках бюро. И если я прислоню к дубу стремянку, вы сможете залезать в дупло. Правда, лимонада там, наверно, будет не так много. Сейчас не время урожая.

– Нет, Пиппи, – серьезно сказал Томми, – мы сюда больше не придем.

– Нет, никогда, никогда не придем! – воскликнула Анника.

И она подумала о том, что теперь каждый раз, проходя мимо Виллы Вверхтормашками, будет закрывать глаза. Вилла Вверхтормашками без Пиппи... Холодная рука снова сжала ей сердце.

ПИППИ САДИТСЯ НА КОРАБЛЬ

Пиппи заперла хорошенько дверь Виллы Вверхтормашками. Ключ она повесила рядом на гвоздик. Потом она последний раз вынесла лошадь с веранды. Господин Нильссон уже сидел у нее на плече с серьезным видом. Он понимал, что происходит что-то важное.

– Ну вот, вроде и все, – сказала Пиппи.

Томми и Анника кивнули: «Вроде все».

– Еще рано, пойдем пешком, ни к чему торопиться, – решила Пиппи.

Томми и Анника снова кивнули, но на этот раз ничего не сказали.

– Если в моей глиняной хижине будет полно блох, – продолжала Пиппи, – я приручу их и буду держать в коробке из-под сигар. А по вечерам буду играть с ними в горелки, ну, знаете: "Последняя пара, беги! ". Буду привязывать им бантики к ногам. А двух самых верных и преданных блох я назову «Анника» и «Томми». И они будут спать в моей постели.

Даже эти слова не заставили Томми и Аннику разговориться.

– Что это с вами такое сегодня? – раздраженно спросила Пиппи. – Долго ходить и молчать просто опасно, скажу я вам. Если языком не ворочать, он завянет. Я знала одного печника в Калькутте, который все время молчал. И это для него плохо кончилось. Однажды он хотел сказать: «Прощай, дорогая Пиппи, счастливого пути и спасибо тебе за все!» И вы знаете, что у него получилось? Сначала он сделал престранную гримасу, потому что шарнир, на котором сидит язык, у него заржавел и пришлось смазывать его маслом для швейной машинки. А потом послышалось: «У буй уйе муй!» Тогда я поглядела ему в рот, и, подумать только, язык у него стал похож на маленький высохший листочек. Вдруг такое случилось бы с вами? Жуть! Давайте послушаем, можете ли вы сказать лучше печника: «Счастливого пути, дорогая Пиппи, и спасибо за все!» Ну-ка, попробуйте!

– Счастливого пути, дорогая Пиппи, и спасибо за все! – послушно сказали Томми с Анникой.

– Ну и слава Богу! – воскликнула Пиппи. – А то ведь вы могли бы испугать меня. Не знаю, что бы со мной сделалось, если бы вы сказали: "У буй уйе муй! "