Пиппи Длинныйчулок 1-3 - Страница 47

– Значит, ты теперь никогда больше не будешь жить на Вилле Вверхтормашками? – робко спросил Томми.

– Буду, когда стану пенсионеркой. Лет так через пятьдесят, шестьдесят. Тогда мы будем здесь играть и веселиться, понятно?

Томми и Аннику это мало утешило!

– Подумать только: куррекурредутская принцесса! – мечтательно сказала Пиппи. – Не многие дети могут этим похвастаться. О, какая я буду знатная! Буду носить кольца во всех ушах, а в носу кольцо чуть побольше!

– А что еще ты будешь носить? – спросила Анника.

– Больше ничего. Никогда ничегошеньки больше. Но у меня будет свой куррекурредут, который будет каждое утро натирать мне все тело гуталином. Чтобы я стала такой же черной, как все куррекурредуты. Я просто буду выставлять себя каждый вечер за дверь, пусть меня почистят, вечер для чистки, как обувь.

Томми и Анника попытались представить себе, как Пиппи будет выглядеть.

– А ты думаешь, черное пойдет к твоим рыжим волосам? – с сомнением спросила Анника.

– Посмотрим. А если и не пойдет, так перекрасить волосы в зеленый цвет дело пустяковое. – Она с восторгом вздохнула. – Принцесса Пиппилотта! Вот это жизнь! Блеск! А как я буду танцевать! Принцесса Пиппилотта танцует при свете костра под барабанный бой. А как будет звенеть кольцо у меня в носу!

– И когда... когда ты уезжаешь? – спросил Томми. И голос его звучал чуточку хрипло.

– "Попрыгунья" поднимает якорь завтра утром, – ответила Пиппи.

Все трое долго стояли молча. Казалось, что сказать было больше нечего. Под конец Пиппи все же сделала сальто и сказала:

– Добро пожаловать в мое скромное жилище! – сказала она и широко раскинула руки.

Анника пристально посмотрела на нее, чтобы хорошенько запомнить, как выглядит ее подруга. Никогда, никогда не забудет она эти рыжие косички, веснушки, веселую улыбку и большущие черные туфли.

Послышались глухие удары барабана. Капитан Длинныйчулок сидел в кухне, зажав коленями барабан. На нем опять была одежда негритянского короля. Пиппи его очень просила об этом. Она знала, что все дети мечтали увидеть живого негритянского короля.

Кухня была битком набита детьми. Они стояли вокруг короля Эфраима и глазели на него. «Как хорошо, – думала Анника, – что детей не пришло еще больше, а то им не хватило бы места». И как только она подумала об этом, из сада донеслись звуки гармоники. Это шла вся команда «Попрыгуньи» с Фридольфом во главе. Пиппи в тот день побывала в порту, навестила своих друзей и пригласила их на прощальный вечер. Она выскочила в сад и обняла Фридольфа так крепко, что он посинел. Тогда она выпустила его из объятий и крикнула:

– Музыку! Музыку!

Тут Фридольф заиграл на гармонике, король Эфраим ударил в барабан, а дети засвистели в глиняные свистульки.

Крышка дровяного ларя была откинута, и на ней рядами стояли бутылки лимонада. На кухонном столе красовались пятнадцать тортов со взбитыми сливками, а на плите дымился огромный котел с колбасками.

Король Эфраим ухватил для начала восемь колбасок. Остальные последовали его примеру, и вскоре в кухне слышалось лишь чавканье и чмоканье, какое раздается, когда люди едят колбасу. Потом каждый стал брать столько кусков торта и бутылок лимонада, сколько хотел. В кухне было тесновато, и гости вышли кто на веранду, кто в сад, и вскоре в сумерках повсюду забелели куски торта со взбитыми сливками.

Когда все наелись, Томми предложил поиграть, чтобы утрясти в желудке колбасу с тортом. Например, в игру «Делай как Джон». Пиппи не знала, что это за игра, и Томми объяснил, что кто-то один должен быть Джоном, а остальные будут повторять все, что делает он.

– Идет! – согласилась Пиппи. – Это звучит не худо. Пожалуй, лучше всего мне быть Джоном.

Она начала с того, что забралась на крышу сарая. Для этого нужно было сначала влезть на садовую ограду, а потом съехать на животе на крышу. Пиппи, Томми и Анника делали это столько раз, что им это было проще простого. Но другим детям это показалось трудным. Матросы с «Попрыгуньи» привыкли лазать по мачтам, и для них это был сущий пустяк. А толстому капитану залезть было куда труднее. И к тому же он запутался в своей юбке из полос лыка и когда наконец залез на крышу, то долго не мог отдышаться.

– Эту набедренную повязку я изорвал вдрызг, – мрачно сказал он.

С крыши сарая Пиппи спрыгнула на землю. Дети помладше спрыгнуть не решались, и добрый Фридольф снял их оттуда. Потом Пиппи шесть раз перекувырнулась на траве. Все сделали то же самое, но капитан Длинныйчулок сказал:

– Кто-нибудь должен подтолкнуть меня в спину, иначе мне ни за что не кувыркнуться.

Пиппи помогла ему. Но она толкнула его так сильно, что он шаром покатился по траве и вместо шести кувырков сделал четырнадцать.

Потом Пиппи помчалась к дому, взбежала по лестнице веранды, вылезла из окна и перебралась на прислоненную к дому стремянку. Вскарабкалась по стремянке на крышу дома, побежала по коньку крыши, прыгнула на трубу, постояла на одной ноге и прокукарекала, потом прыгнула вниз головой на росшее у фасада дерево, скользнула по нему вниз, побежала к дровяному сараю, взяла там топор, вырубила из стены доску, пролезла в дырку наружу, прыгнула на садовую ограду, пробежала, балансируя, пятьдесят метров, вскарабкалась на дуб и уселась на самой верхушке отдыхать.

На дороге перед Виллой Вверхтормашками собралось поглазеть много народу. После они рассказывали, что видели негритянского короля, который стоял на трубе на одной ноге и кричал: «Кукареку!» Но никто им не поверил.

Когда капитан Длинныйчулок полез в дырку в сарае, случилось то, чего и следовало ожидать: он застрял и не мог вылезти ни туда, ни сюда. Игру пришлось прервать, и все ребята собрались посмотреть, как Фридольф выпиливает капитана из сарая.